На съезд движения «Бирдамлик» в США приехал и бывший охранник посольства Великобритании в Ташкенте Каюм Ортиков с женой Мохирой и детьми: Америка предоставила убежище семье человека, которого узбекские власти обвиняли в шпионаже в пользу Великобритании, посадили по обвинению в торговле людьми и выпустили только благодаря международному давлению. «Фергана» поговорила с Каюмом Ортиковым, как ему живется в Штатах.

- Где вы живете в США?

- В городе Харрисбург (Harrisburg), это столица Пенсильвании. Мы приехали ночью 20 февраля, нас встретили, поселили в трехкомнатной квартире в 13-этажном доме, все удобства, из окна - прекрасный вид на речку, пейзаж успокаивает. Трое детей уже пошли в школу, а младший Камронмирзо - ему будет семь лет - пойдет только в сентябре. Нам оплачивают жилье, дают деньги на продукты и еще немного наличных, чтобы покупать одежду и какие-то необходимые вещи. Все хорошо.

- Вы проходите медобследование?

- Да. Со мной работают психолог и психиатр, сеансы каждую неделю. Мне выписали много лекарств, я все принимаю, но иногда - нет, не иногда, а очень часто - лекарство бессильно. Меня мучают кошмары, бывают панические атаки. А когда я начинаю нервничать, то не могу сдерживаться, теряю контроль. Врачи говорят, что реабилитация займет много времени.

- Вы стажировались в США, и это стало одной из причин, почему вас обвинили в шпионаже. Расскажите подробней, что это была за стажировка?

- Военная стажировка: меня и многих других студентов направило в США Министерство обороны Республики Узбекистан в рамках программы сотрудничества; мы отучились и вернулись домой. И с этого все началось: меня вызывали много раз и требовали, чтобы я дал показания на тех ребят, которые учились вместе со мной. Я знаю, что потом двоих из них посадили, одного - по статье 159, якобы за ваххабизм, другого - за разглашение государственной тайны. А они учились со мной, я их знаю как нормальных людей и отказался их оклеветать, дать ложные показания. Я просто не мог этого сделать.

- Но вас же посадили не как шпиона, а за участие в трафике.

- Да. Меня «закрыли» по сфабрикованному делу. После того, как вынесли приговор и меня спустили в подвал (Таштюрьмы - ред.), ни один человек ни разу не спросил меня об этом «трафике»: кого, кому и почему я продал. Сразу после суда на меня начались наезды: мы тебя предупреждали, зря ты отказался давать показания. Теперь пришло время, мы найдем людей, которые дадут показания против тебя. Мне откровенно угрожали, в лицо говорили: ты - британский шпион. Я возмутился: «Следите за словами, что вы такое говорите? У вас же никаких доказательств нет, я просто охранником работал в посольстве».

С того же дня меня начали пытать, и пытки продолжались бесперерывно в течение полугода. И только когда жена начала всюду писать, просить помощи и у журналистов, и в британском посольстве, и у правозащитников, - тогда они перестали. Где-то в середине августа вдруг пытки прекратились, а меня начали усиленно кормить. Потом внезапно отправили в колонию в Навои, для дальнейшего отбывания наказания.

В Навои меня десять месяцев - почти год - никто не трогал. Но в апреле приехала комиссия Красного Креста, и в течение недели они находились на зоне: проверяли условия содержания, состояние здоровья заключенных. Как только комиссия уехала, меня вызвал заместитель начальника зоны: рассказывай, говорит, кому ты передал информацию. - «Вы о чем говорите, можете конкретно объяснить?» - «Красный Крест приезжал, и мы точно знаем, что они приехали, чтобы взять у тебя информацию».

Я на зоне работал в чайхане, готовил чай на 400 человек. И как-то во время моего отдыха, в комнату, где стояли самовары, кто-то подсунул за доску сложенную бумагу, на которой были написаны суры Корана. Я сам не молюсь, не умею читать намаз. Комната эта закрывалась на ключ, но у тех, кто подложил мне эту бумагу, были свои ключи. И вот когда я вышел на работу, в эту комнату пришли два войсковика, при мне лезут за доску, вытаскивают бумагу с сурами - и меня забирают. А начальник опергруппы мне говорит: «Видишь, ты уже и с ваххабистами связан. Мы за тобой давно следим, мы теперь из тебя ваххабиста сделаем». - «Да, - говорю, - верю, вы все можете».

Они сняли с меня сапоги и начали бить по подошвам ног. Потом закрыли на пять суток в карцер. А в документах написали, что я - систематический нарушитель внутреннего распорядка, чтобы я под амнистию не попал.

- Многие думают, что если твоего близкого посадили, то нельзя поднимать шум, потому что будет еще хуже. И люди боятся.

- Когда я сидел, то тоже очень переживал за семью, за жену. Я умолял Мохиру (жену): не пиши никуда. Я боялся за них, потому что от людей, которые меня мучили, можно было ожидать всего, чего угодно.

Сейчас я точно понимаю - молчать нельзя. Нужно писать, говорить, всем рассказывать. Нигде в мире нет таких пыток, через которые я прошел. Они утверждают, что подвальные помещения Таштюрьмы ликвидированы. Нет! Подвалы есть, и там до сих пор пытают людей.

В Узбекистане отменена смертная казнь, но в этих подвалах людей мучают до смерти - тех, кто не дает нужных показаний. Нам нельзя молчать, мы должны рассказывать, как все было, чтобы убедить журналистов.

- Вам не предлагают написать книгу?

- Предлагают. Но врачи пока запрещают возвращаться мыслями назад, говорят, что это плохо отразится на моем состоянии. Нужно стремиться вперед, постараться забыть прошлое. Вспоминать можно, но подробно погружаться в эти страшные воспоминания пока нельзя.

- Сколько времени врачи дают на реабилитацию?

- Говорят, это может занять до двух лет.

- У вас к этому прибавится еще преодоление стресса от эмиграции. Но когда вы через это пройдете, то будете самым счастливым человеком в Пенсильвании.

- Спасибо (серьезно). Я очень на это надеюсь. И хочу сказать огромное спасибо всем, кто участвовал в нашем спасении: всем журналистам и правозащитникам, всем, кто писал о нас, поддерживал нас и не обходил вниманием беду, в которую попала наша семья. Мы очень благодарны всем вам.